Польские власти во вторник опубликовали записи "черных ящиков" Ту-154 президента Польши, разбившегося 10 апреля под Смоленском.
Польские власти во вторник опубликовали записи "черных ящиков" Ту-154 президента Польши, разбившегося 10 апреля под Смоленском.
"Этот документ подтверждает многое из того, что было известно об этой катастрофе. И в то же время многое все-таки остается неясным", - пишут "Известия".
В соответствии с Чикагской конвенцией Международной организации гражданской авиации расшифровки "черных ящиков" не подлежат разглашению, однако польские власти решили, что расследованию публикация не помешает. А может быть, даже поспособствует.
"Борт польского президента разбился в 10:41 утра, и бортовой самописец зафиксировал последние 39 минут его полета", - рассказывает газета.
"Первый звоночек об опасности прозвенел в 10:14:06 - диспетчер по-английски сообщает, что в Смоленске туман, видимость 400 метров. Он говорит это "для информации", и напряжения в кабине это не вызывает", - отмечают "Известия".
Затем командир воздушного судна (КВС) Аркадиуш Протасюк говорит: "Плохо, появился туман, неизвестно, сядем ли мы".
Человек, чей голос не был идентифицирован, спрашивает: "А если не сядем, то что?". "Уйдем", - отвечает Протасюк.
Протасюк запрашивает у диспетчера разрешение на дальнейшее снижение. И получает его.
Одновременно командир докладывает кому-то в кабине: "Господин директор, появился туман. В данный момент в тех условиях, которые есть, мы не сможем сесть. Попробуем подойти, сделаем один заход, но скорее всего из этого ничего не получится".
Судя по всему, эти слова адресованы Мариушу Казане, директору дипломатического протокола МИД. Кроме пилотов в кабине лайнера были он и командующий ВВС Польши Анджей Бласик. "Тогда у нас проблема", - отвечает Мариуш Казана. Аркадиуш Протасюк проявляет явные признаки беспокойства. Он спрашивает, прилетели ли русские, и узнает, что российский "Ил" два раза заходил на посадку, но в итоге куда-то улетел.
Издание пишет, что после того, как сработал сигнал предупреждения столкновения с землей (TAWS), экипаж не отреагировал и продолжил снижение.
"Из распечатки видно, - пишет газета, - что жесткого запрета на посадку, несмотря на ужасные условия, не было. Да и давления на экипаж со стороны пассажиров тоже не было".
"Действительно, им никто ничего не приказывал, - сказал "Известиям" летчик-испытатель Александр Акименков. - А вот с организацией полета и у экипажа, и у наземных служб большие проблемы. Не были выполнены обязательные процедуры".
К примеру, не была прочитана так называемая "молитва". Это когда еще на крейсерской высоте экипаж собирает все данные, необходимые для принятия решения о посадке, говорит Акименков.
"Что касается диспетчера, то он сообщил, что условий для приема нет", - продолжает летчик, добавляя, что в России и Европе различные подходы к работе диспетчера.
"У нас [в России] он [диспетчер] приказывает, а у них - консультирует. По идее диспетчер с самого начала должен был запретить посадку, - полагает Акименков. – Но он - видно, из-за каких-то политических соображений - выполнял лишь консультационные функции".
"Коммерсант" пишет, что "запись "черного ящика" выдала всех".
Записи речевого самописца разбившегося Ту-154 президента Польши свидетельствуют о том, что "определенная доля ответственности за катастрофу лежит не только на экипаже самолета, знавшем о стремительно ухудшавшейся погоде, но и на всех остальные участниках событий, в том числе главкоме ВВС Польши".
Из распечатки следует, что аварийная ситуация развивалась стремительно и была неожиданной как для экипажа Ту-154 и его пассажиров, так и для наземных служб.
За 40 минут до катастрофы члены экипажа борта №101 шутили, обсуждая, как правильно поприветствовать белорусских диспетчеров, в зону ответственности которых они должны вот-вот войти: пожелать им "доброе утро" по-русски или "доброе ранецо" на по-белорусски.
"Насторожился экипаж в 10:14 утра, узнав от белорусского же диспетчера, что видимость в аэропорту Смоленска составляет 400 м (метеоминимум для этого порта 1000 м) из-за тумана", - пишет "Коммерсант".
"Это не так уж много, да?" - поинтересовался у командира экипажа штурман, налетавший на Ту-154 всего три десятка часов.
"Ответил ему не Аркадиуш Протасюк, возглавлявший экипаж, а некий аноним, как указано в стенограмме. Разобрать его ответ экспертам не удалось, однако уже из следующей фразы становится понятно, что в кабине пилотов находится главком польских ВВС Анджей Бласик, видимо, хорошо знакомый с командиром Протасюком", - сообщает подробности газета.
"Бася, плохо, появился туман, неизвестно, сядем ли", - сказал ему командир.
На что последовал ответ: "А если мы не сядем, тогда что?" Командир неуверенно предложил уйти на запасной аэродром, и его поддержал второй пилот, сообщивший, что топлива у них хватит - в баках оставалось 12,5 тонн.
"Следует отметить, что 90% фраз главкома ВВС остались нерасшифрованными, поскольку он стоял далеко от микрофона за креслами пилотов. Загадкой, в частности, осталось, что он ответил на предложение об уходе", - пишет "Коммерсант".
Тем не менее, уже в 10:19 командир Протасюк принял решение: "Подойдем (к Смоленску) и посмотрим".
Члены экипажа согласились и начали обсуждать, кому и в каких условиях приходилось совершать посадки. Даже главком ВВС припомнил одну из своих тяжелых посадок в Гданьске.
После этого заглянувшей в кабину стюардессе командир приказал передать пассажирам распоряжение застегнуть ремни и приготовиться к посадке.
Узнав о проблемах с погодой, Протасюк называл главкома уже не Басей, а господином директором.
Летчик сообщил: "В тех условиях, которые сейчас есть, мы не сможем сесть. Попробуем подойти, сделаем один заход, но, скорее всего, ничего не получится".
"Значит, у нас проблема", - неопределенно ответил главком. А узнав от командира, что самолет приземлится в Минске или в Витебске, главком, видимо, ушел в салон, чтобы доложить обстановку президенту Качиньскому.
"Какое решение приняли чиновники, неизвестно, но в 10:27 борт N 101 продолжил снижение", - заключает "Коммерсант".
Источник: BBC Russia
